«Одежда и смех, - говорил он, - обнаруживают его (человека) качества» (Святитель Иоанн Златоуст. Творения. Т. 12. Книга третья. Остатки из толкования на притчи Соломона. СПб., 1906. С. 1112).

Подобное мнение высказывает и преподобный Ефрем Сирин (+373):

«Смотри, не управляют ли нами неприличные движения, не пышна ли у нас одежда, не пахнет ли от риз благовониями, как от женщин (лучше пусть душа издает благоухание Святого Духа в превосходном житии)…не выше ли колен поднята одежда ( это обличает бесстыдство души)…не склонны ли мы к смеху, не говорим ли сами смешного…и вся наша наружность не изображает ли страсти, и голос не прикрашен ли искусством для внушения любви и для обольщения» (Преподобный Ефрем Сирин. Творения. Часть 3. 77. Поучение падшему брату. Сергиев Посад: Репринт, 1897. С. 52).

3. Знаменитый церковный проповедник 19-го века Филарет Московский (+1867) в одной из своих проповедей прилагает богословское размышление об одежде:

«Что такое одежда? В порядке естественном – средство для защищения человеческого тела от разрушительного действия стихий; в порядке нравственном – защита стыдливости; в порядке гражданском – искусственное прикрытие членов тела, приспособленное к отправлению того или иного звания общественного, и вместе отличительный знак званий и степеней, в них установленный… Из этих понятий тотчас можно усмотреть, что попечениями об одежде должны управлять необходимость, скромность, постоянство; впрочем, не остановимся на этих понятиях…, которые более показывают правильное употребление одежды человеками и обществами, нежели её происхождение и первоначальное назначение от Творца человеков и общества человеческих…

Возведите мысли ваши к первым дням вселенной…вы не найдете там никакого следа одежды: «И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились» (Быт. 2, 25) …Но вкусили прельщенные лукавым змием от запрещенного плода, и «узнали они, что наги» (Быт. 3, 7) . Вот начало наготы! Яд греха, принятый в душу и сердце, быстро разлился по всему существу их; страсти возбудились и произвели беспорядочные движения в теле; и похоть ли, которая «зачав, рождает грех» (Иак. 1, 15), сама тотчас родилась от первого греха, или несчастные родоначальники устыдились будущего племени, которое носили в чреслах

своих и которого сделались теперь убийцами; - только они прежде всего поспешили закрыть сии чресла. «И сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания» (Быт. 3, 7). Вот происхождение одежды.

Итак, что есть одежда наша? Она есть произведение беззакония; она есть обязание греховной раны, и притом пустое, без целебного елея; она есть слабое средство для кратковременного сохранения осужденного тела от действия стихий, совершающих его казнь; она есть прикрытие нравственного безобразия, сделавшегося естественным; она есть защита от стыда телесной наготы, изобретенная обнаженным в совести человеком; она есть видимый знак человека преступника; она есть всеобщий и всегдашний траур, наложенный раскаянием, по смерти первобытной непорочности; она есть знамя победы, которое враг выставил наружу, овладев нашей внутренностью.

Что же делают те, которые с такой заботливостью наперерыв стараются блистать красотою и великолепием одежд. – Едва ли что-нибудь более, как только возобновляют и украшают торжество древнего врага человеческого рода. Что значит сия гордость, с которою имеющий на себе дорогую одежду едва удостаивает взора покрытую вретищем или полураздетую нищету, - сия ненасытимость, с какою некоторые со дня на день умножают сие непостоянство, с которым часто переменяют уборы? – Не есть ли сие нечто подобное тому, как если бы больной вздумал тщеславиться множеством своих струпьев и красотою обязаний; или если бы раб, принужденный носить оковы, желал бы иметь их в великом множестве и выработанные с разнообразным искусством?» (Святитель Филарет, Митрополит Московский и Коломенский. Слова и речи. Т. 1. 13. Слово в неделю третью по Пятидесятнице. М.: Репринт, 1873. С. 108, 109).

Эта мысль встречается у многих древних проповедников, в частности, у святителя Иоанна Златоуста, который комментирует заповедь Христа: «И кто захочет судиться с тобою, и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду» (Мф. 5, 40).

«Что же? Неужели скажешь мне ходить нагим? Не были бы мы наги, если бы в точности исполняли эти повеления; напротив, еще были бы гораздо лучше всех одеты. Во-первых, потому, что никто не нападет на человека, имеющего такое расположение духа, а во-вторых, если бы и нашелся кто настолько жестокий и немилостивый, что дерзнул бы и на это, то без сомнения еще более нашлось бы таких, которые человека, восшедшего на такую степень любомудрия, покрыли бы не только одеждами, но, если бы было возможно, и самою плотью своею.

А если бы кому довелось и нагим ходить ради такого любомудрия, то и в этом не было бы стыда. Адам в раю был наг и не стыдился (Быт. 2, 25). И Исаия, ходивший нагим и без обуви, был знаменитее всех иудеев (Ис. 20, 3) . Иосиф тогда особенно просиял добродетелью, когда оставил одежду. Нимало не худо так обнажаться, но постыдно и смешно так одеваться, как мы одеваемся ныне, т. е. в драгоценные одежды» (Святитель Иоанн Златоуст. Творения. Т. 7. Книга первая. Толкование на святого Матфея евагелиста. Беседа 18 (№ 2, 3). СПб., 1901. С. 206).

Бог почитает желание человека скрывать свою наготу. Собственно это желание Он удовлетворил еще в Раю, когда сделал Адаму и жене его одежды кожаные и одел их (Быт. 3;21). С тех пор одежда стала не только «памятником грехопадения»,[21] но и выражением стыдливости. Еще в глубокой древности было замечено, что «со снятием одежд жена освобождается и от стыда».[22] Поэтому св. ап. Павел требует от женщин приличного одеяния, не нарушающего их стыдливости и целомудрия (1Тим. 2;9).[23] По разъяснению толковников приличным является то платье, которое «со всех сторон прикрывало бы их благопристойно».[24] Среди подвижников считается, что поднятая выше колен одежда уже обличает бесстыдство души.[25] На этом основании можно заключить, что в какой степени снимается одежда, в такой же степени отлагается и стыдливость. Поэтому тот, кто почитает стыдливость за добродетельное чувство, не будет приветствовать такие явления как общие пляжи, особенно в крайних их формах (нудизм, натуризм), общие бани, в которых «женщины с себя как бы смывают и чувство стыдливости»,[26] общие туалеты и т.п. Даже в древней Греции, когда красивое обнаженное тело считалось выражением высокого уровня культуры, выступавшие перед публикой атлеты, имели набедренные повязки, и молодые девушки, упражняясь перед старшими из женщин, обыкновенно имели на себе поясное прикрытие. То же самое наблюдалось и у римлян.

[21] Св. Филарет, митр. Московский. Записки на Бытие. Ч. 1. С. 50.

[22] Климент Александрийский. Педагог. Кн. 2. Гл. 10. С. 238-239.

[23] Впрочем, некоторые расширяют смысл слов апостольских, говоря, что он требует накладывать печать стыдливости не только на одежду, но и на походку и всякое движение, на взор и выражение лица в целом, т.е. на все, через что она являет себя окружающим (св. Феофан Затворник. Толкования посланий ап. Павла. Пастырские послания. 1 посл. к Тимофею. М., 1995. С. 263).

[24] Св. Иоанн Златоуст. Т. 11. Ч. 2. С. 673.

[25] Св. Ефрем Сирин. Творения в 8 томах. Т. 3. Поучение падшему брату. «Отчий дом», 1994. С. 51.

[26] Климент Александрийский. Педагог. Кн. 3. Гл. 5. О поведении в банях. М., 1996. С. 238.

[27] «Всех стыдится мужчина, кроме своей жены; всех стыдится женщина, кроме своего мужа» (св. Иоанн Златоуст. Т. 6. Ч. 2. О творении мира. 5. М., 2005. С. 797).